Летом 1979-го в Бухаре сотрудник узбекского КГБ (Смоляков) беседует по душам с администратором местного ДК (Астрахан), попавшимся на организации левых концертов. В обмен на возможность явки с повинной тот предлагает сдать органам связанных с ним деятелей искусств; гэбист реагирует без энтузиазма, пока подследственный, отчаявшись, не выдавливает из себя фамилию «Высоцкий». Обладатель фамилии (неизвестный актер с эффектным компьютерным симулякром на голове) тем временем гоняет по Москве на «мерседесе» под Боба Марли, заглядывает на Таганку, чтобы объяснить Сергею Безрукову, как лучше играть Хлопушу в «Пугачеве», думает улететь в Париж к Марине Влади, но злой рок (Ильин) тактично разворачивает его.
Странный эпизод из биографии фигуранта, ровно за год до смерти пережившего ее генеральную репетицию в номере бухарского «Интуриста», мог стать поводом только для очень странного фильма, но бусловский «Высоцкий», снятый по сценарию сына покойного под творческим присмотром начальников Первого канала, страннее странного. Так, по идее, должен выглядеть поток сознания умирающего, законспектированный для «Каравана историй». Современники (большинство — кальки реальных людей под обманными фамилиями) бодро толкутся на первом плане, будто нарочно не пропуская камеру к герою. Сам герой, он же — главный спецэффект, маячит в кадре как призрак на затянувшемся спиритическом сеансе; окружающие явно побаиваются к нему прикасаться, и их, в общем, можно понять. Коробка с морфием, серые ангелы с Лубянки, чьи наме­рения так амбивалентны, что играющие их Смоляков и Ильин вполне могли бы перейти на латынь. Прыжки из загробной метафизики в балаган и обратно. Акиньшина, к чьему диковинному таланту за последние десять лет не нашел ключа ни один русский режиссер, привычно мерцает сама по себе: одно из ее немногих соприкосновений с остальным фильмом (и по совместительству лучший его момент) — произнесенная душераздирающей скороговоркой фраза «Колбаски хочешь?». Всему этому, понятно, есть скучные объяснения. Типа того, что фильмам, как всему на свете, нужен автор, а лихие проезды камерой, которые любит снимать режиссер Буслов, слегка утрачивают смысл, когда кто-то другой потом режет их на кусочки по две с половиной секунды длиной. Или что складывать кино из заготовок к будущему сериалу — метод противоестественный, при всей его практической привлекательности. Чего у «Высоцкого» не отнять — он все два часа стабильно отдает чертовщиной.